Багульника манящие цветы. 2 том - Валентина Болгова

– Не подлизывайся, уходи с глаз моих долой! Сходи к Раиске с Сашко – приведи детей. А всё остальное остаётся в силе – тебе, Паша, придётся переселиться в общежитие.

Павел вздохнул, посмотрел на жену и, уловив её неприступность, понял, что сейчас его слова Катей будут неуслышанны. Он задержался у порога и, прежде чем уйти, подошёл к Катерине, взял её руку, заглянул несмело, как и всегда в её бездонные зелёные глаза, без надежды в голосе, произнёс:

– А может, не надо мне в общежитие? Я без вас не могу и дня прожить. Не бросай меня, если я и теперь не справлюсь, то сам уйду. Хорошо?

Не дождавшись ответа, Пашка тяжело вздохнул и вышел из комнаты, оставив Катерину одну со своими думами.

Катерина всё так же сидела на кухне, устало размешивая чай, раздумывая над своим решением – уйти от Павла.

В голубой рубашке и такими же глазами, он всегда напоминал ей своего отца. Даже Пашкин чуб, светлой волной спадающий на глаза, совершенно был таким же, как у него. Катя вздохнула:

– Прости, Паша, но ничего у нас, наверное, не получится. Возможно когда – то мне и придётся чем – то за это поплатиться, но сейчас ничего не могу с собой поделать! Я с ужасом поняла, что даже тихим своим присутствием ты меня раздражаешь. Как с этим бороться?

Она снова вздохнула, обратилась к отцу:

– Прости и ты меня, папа. Не справилась я. Паша хочет слушать себя, только свою любовь ко мне, остальное для него совсем неважно. Почему не задумается над тем, что в моей душе? Почему ему неважно даже то – хочу я с ним жить или нет? Почему не делает всё для того, что бы я никогда не захотела от него уйти? Я же устала под него подстраиваться и играть в счастливую семейную пару. Вот Раиска и Сашко счастливы, и это их счастье не наигранно. У нас же с Павлом что – то не клеится. Даже его обещание, что он исправится, теперь для меня важны. Что – то большее во мне сломалось и, возможно временная разлука с мужем, поможет понять нам обоим – нужны ли мы друг другу на самом деле? Но думаю и другое – не стоит ему подавать надежды, а дать ему полную свободу. Может, найдёт он ещё своё настоящее счастье с другой, которая поможет ему забыть меня. Что мне нужно, я пока и сама толком не знаю. Я рвалась на БАМ – вот он, передо мной. Хотелось потрогать воды Байкала, так уже два раза ездили в лагерь, что находится на самом его берегу. Лазали по отвесным скалам и ловили омуля. Лёнька просто приходил в восторг от того, что смог увидеть то, о чём ему и не мечталось. И мы, казалось, были все счастливы! Но как жалко, что всё это просто наигранная фантазия! Ушла моя любовь, которой, скорее всего и не было. Не хочу тебя обманывать, папа, но ничего изменить уже не смогу.

Катя не стала доносить до своего отца те чувства, которые испытывает она сейчас к своему мужу. Как будто чужеродный элемент, вся её сущность отторгала Пашкино тело. Не хотело его принимать, как мужчину. Раньше такого не было! Какая уж тут любовь! Возможно, ли отвечать на его ласки, вопреки своей воли?

Страдало от этого Катино сердце. И за себя страдало и за Пашку.

Тонким кружевом плетенья обволакивались её мысли, становилось не по себе.

Имея в своём характере свойство – никогда ни в чём не сомневаться, сейчас она была в полном замешательстве.

Убедив себя в том, что уйдёт от мужа и попытается окончательно разобраться в своих чувствах к Павлу, она вдруг почувствовала в себе некий эгоизм. Пашкины недавние слова скорбно звучали, и мешали ей сосредоточится. Он просил её его не бросать.

Вот ведь как может вывернуть душу. Натворит, Бог знает что, а потом с мольбой в глазах прощения просит. Неужели так легко можно забыть и простить ему то, до чего он дошёл? И не жалко ей того платья. Обидно то, что её совершенно не к кому было ревновать! Никакого повода она ему не давала. А что дальше? Ждать, пока её муж систематически станет распускать руки? Нет, она больше не позволит Павлу унижать её достоинство и оскорблять. Никаких смягчающих обстоятельств от него она больше не примет. Сейчас нужно принять холодный душ, привести в порядок свои мысли и бесповоротно принять решение пожить одной, без Павла.

Холодная вода была для Катерины, не что иное, как бальзам на душу. Ничто так не может помочь в таких ситуациях, как холодная вода. Собрав воедино всевозможные думы, она, тут – же, горячим потоком выбрасывает их головы, обливается холодной водой и становится светлее на душе, мысли становятся чище. Обтираясь полотенцем, Катерина ещё раз убедилась в том, что эта процедура просто незаменима для восстановления человеческого организма, для его бодрого духа и оптимизма.

Встряхиваясь от всех запутанных мыслей, она поспешила проделать гимнастику, и вскоре уже была в боевом расположении духа. Скоро вернётся Павел с детьми, нужно быть в форме и сделать так, что – бы дети не заметили размолвки между родителями.

Включив транзистор и поймав музыку, Катя успокоила себя тем, что, слава, Богу, никто не умер, все живы и это главное! Всё же у неё всё ещё перед глазами виделся образ отца. Удивилась этому – раньше не было, что – бы после общения с дочерью, его образ её не покидал. Что – то не понравилось ему, ну что? Неужели то, что не прислушалась к его недавним словам, решила делать так, как надумала. Но это же её выбор, раньше отец сам учил не отступать от задуманного. Скоро вернётся Павел с детьми, может быть, она успеет узнать, почему отец не уходит? Что – то ещё хочет сказать? Ей было не по себе от того, что душа отца была чем – то встревожена, а для неё это было болезненно.

Отбросив от себя все думы, принялась к расслаблению всего организма. Проделав всё, что было для этого необходимо, сквозь пелену тумана услышала отчётливый его голос, скорее всего, это читалось мыслями, не словами, но было вполне понятно…

Да, она угадала – речь шла о её муже – не согласен был с ней отец. Уверял, что когда – то она пожалеет о своём решении. Просил не рубить с плеча – в такой ситуации все решения должны быть предельно взвешены. Думать ей нужно не только о себе – её дети могут познать жизнь без отца.

– Вспомни себя, когда меня не стало, вспомни Павла, которому так не хватало отца, не говоря о том, как рос мальчишка, под одной крышей с матерью, не зная этой материнской любви. Не отнимай у моих внуков счастливое детство, не отнимай у них слово «папа». Я буду рад дочка, если услышишь мои слова. Люблю тебя, люблю Пашу и Лёню с Танечкой! Не волнуйся, я всегда возле вас и ты можешь, как прежде, прибегать к моей помощи. Ты только позови!..

Катя присела на стул. Образ отца теперь не тревожил её.

Она чувствовала, что её отец уже в другом месте, там, где кому – то нужен. Почувствовала и то, что стало намного легче, мысли уже не путались, а думалось только об одном – скорее бы пришли Павел и её дети. Она со вчерашнего дня не видела своего неугомонного сына и смешливую дочку. Редко, очень редко, только лишь по важным обстоятельствам она могла себе позволить разрешить им где – то остаться. Катерина дала себе слово, что никогда она не своих детишек не отпустит от себя!

Время шло, на улице уже темнело, но ни Павел, ни дети не появлялись. Когда же волнение Катерины переросло в страх, она оделась, бросила ключ в почтовый ящик и быстрым шагом направилась к Раискиному дому.

Сашко и Раиска встретили Катю словами, что дети с Павлом ушли уже давно.

Удивлённая и перепуганная Катерина смотрела на своих друзей, не понимая, почему они так спокойно к этому относятся – ведь кругом тайга, медведи, непонятные костры на вершинах сопках!

– Да не волнуйся, ничего не случится с твоими детьми. Паша совершенно трезвый, да и в любом виде он никогда не обидит ни сына, ни дочку. Сейчас решил с ними погулять, сказал, что редко это делает. Проходи, чай будем пить.

Раиска уже ставила чайник, успокаивая подругу:

– Чего – чего, а вот за своих детей Пашка жизнь отдаст, так что можешь расслабиться и посидеть с нами. Сегодня мы с тобой ещё не виделись.

Сашко, напевая себе под нос песню своих родных гор, тоже готовился к чаепитию.

Раиска усмехнулась:

– Ты же только что пил чай с Митей. Как можно столько много пить этого чая!

Раиска, разливала чай, а сама поглядывала на Катерину. Зоркий всё же у неё глаз – ни скрыться от него, не спрятаться. Сашко, поговорив за чаем с женщинами, ушёл, давая им побыть вдвоём. Он всегда так делал, понимал, что им нужно посплетничать. Катя к чаю даже не притронулась, не расположена она была сейчас к чаю. Говорила о вчерашнем смотре, о том, что их ансамбль хотят отправить на конкурс песни среди коллективов бамовских посёлков. Раиска слушала подругу, но очень хорошо чувствовала, что она чем – то озабочена. Хоть и говорит о вчерашнем смотре, но сама думает совершенно о другом.

Когда Раиска появилась в посёлке, Катерина могла себе позволить расслабиться и уткнуться ей в плечо, поплакать. Она часто скучала о маме, о Веруне, скучала по бабушке Оли, у которой давно не была. Перед Павлом Катя никогда не показывала свои переживания и плохое настроение, никогда не раскисала. Но бывали минуты, когда ныло сердце, тоскливо сжимаясь в груди, и хотелось из сильной личности превратиться в маленькую девочку. Хотелось прислониться к сильному плечу и поплакать. Такое плечо Катерина находила у Раиски. Потом так и повелось. Хоть и редко, но случалось так, что Катя прибегала к подруге, ложила свою голову ей на плечо, высказывала наболевшее.